Спор
 о соли и железе (Янь те лунь) - Хуань Куань

к темному началу и обращается навстречу светлому началу, выдвигает на передний план внутреннюю духовную силу (дэ) и отодвигает на задний план наказания»[220]. Следовательно, и здесь «сановник» проводил принцип универсализма там, где конфуцианец стоял за партикуляризм.

Взглядам «сановника» свойственна тенденция к универсализму, ибо он вводит момент равного отношения к разнородным отрезкам времени, участкам пространства и способам воздействия государя на их жителей; это перекликается с известным тезисом об универсализме закона у легистов. Напротив, мировоззрение конфуцианцев отличает партикуляризм, ибо они подчеркивают разную ценность разных отрезков времени, участков пространства и способов воздействия государя на их жителей, располагая их в иерархию[221].

Есть основания соотнести члены рассмотренных выше оппозиций с инь и ян. «Государство центра» (или «внутренние округа и [удельные] государства»), «мирное цивилизующее начало», «внутренняя духовная сила (дэ)» и «весна и лето» связаны с ян, а «пограничные (или внешние) округа» севера и запада империи и прилегающие земли сюнну, цянов и других варваров, «военное начало», «наказания» и «осень и зима» — с инь. Конфуцианцы ценили ян выше, чем инь; это проявилось в их партикуляризме по отношению к разным участкам пространства, способам воздействия императора на их жителей и отрезкам времени. «Сановник» же признавал значение обоих начал, но делал упор на инь; это проявилось в его универсализме по отношению к разным участкам пространства, способам воздействия императора на их жителей и отрезкам времени, а также в том ударении, которое он делал на наказаниях и военном начале, «пограничных округах» на севере и западе империи, соседней части «варварской» периферии и осенне-зимнем периоде. Следовательно, в конфуцианском мировоззрении доминировало ян (как на это указывал еще Дж. Нидэм), а в мировоззрении «сановника» оба мировых начала расценивались как равные, но некоторый перевес имело инь (что в определенной мере сближает это мировоззрение с даосизмом, в котором, по наблюдениям Дж. Нидэма, ведущую роль играло инь[222]). Значит, спор в «Янь те лунь» происходит между носителями разных установок по отношению к мировым началам, по-разному определивших их концепции управления, их отношение к тем или иным участкам пространства и отрезкам времени.

Представления о времени

Наиболее значительным вкладом в изучение древнекитайских представлений о времени после М. Гранэ (1934) был вклад Дж. Нидэма (1964), который впервые обратил внимание на линейные представления, сочетающиеся с циклическими в китайской культуре и подчас заключенные в «циклическую оправу». Но его мысль, что «линейность» здесь «преобладала»[223], встретила серьезные возражения. Н. И. Конрад (1965), Н. Сивин (1966, 1969), Дж. Циммерман (1972) и другие показали, что, вопреки его мнению, и в китайской астрономии, и в историографии преобладали циклические представления о времени[224]. Оставалось проверить гипотезу Дж. Нидэма на материале древних социальных учений, в первую очередь конфуцианства, а также легизма. Для этого мы использовали «Янь те лунь».

Конфуцианцы и их оппоненты пользуются для описания времени одним и тем же набором слов типа «век», «древность», «современность»; слово ши [76] («время») они употребляют в одних и тех же архаических значениях конкретных, разнонаполненных временных отрезков, благоприятных или неблагоприятных для того или иного вида деятельности (эпоха, сезон года, благоприятный случай)[225].

Реконструкция конфуцианских взглядов на время показала, что для конфуцианцев порой, обладающей высшей и абсолютной ценностью, является «древность». По сравнению с нею «современность» — это эпоха духовного вырождения и упадка и в то же время гораздо более развитой материальной жизни. Социальный порядок и модели поведения «древности» рассматриваются конфуцианцами как соответствующие космическим принципам, «пути Неба»: им представляется, что именно тогда в жизни были полностью реализованы принципы миропорядка, а ее ритм всецело соответствовал природному. Поэтому «древность» для них — своего рода сакральное время[226].

Конфуцианский взгляд на древность воплотился в теории нормативного поведения, по которой Небо и его «принципы» неизменны и таким же должно быть ориентированное на них поведение. Мы реконструировали ее, сопоставляя со взглядами Дун Чжун-шу. Вслед за Дун Чжун-шу конфуцианцы подчеркивали неизменность «пути» «древности», «прежних царей», «Яо (77] и Шуня [78]», «совершенномудрых людей», «классических книг» и т. п. и ориентировались на неизменные правила, путь (чан [79], цзин [80])[227].

Отсюда их убеждение, что есть порядки и модели поведения, общие для «древности» и «современности». Выявление «общих принципов древности и современности» кажется характерной чертой конфуцианского мировоззрения. Оно признает только один «путь», подражающий «Небу» и осуществлявшийся в древности. Это согласуется с нашим выводом, что взгляды конфуцианцев отличаются партикуляризмом и установкой на одно мировое начало.

«Современность» не казалась конфуцианцам чем-то отделенным от «древности» непереходимой гранью. Для них «путь прежних царей» или Яо и Шуня был осуществим сегодня. Отсюда их мысль о «возвращении» к «древности», «восстановлении» ее «пути» и конфуцианский способ поведения нормативной личности — подражание образцовому предшественнику, выполнявшему ту же государственную или социальную функцию; через подражание и осуществляется возвращение к древности: государь должен подражать «трем царям», канцлер — Чжоу-гуну [81], «осуществляющий методы» человеколюбия и справедливости — Конфуцию. Это прямое продолжение западночжоуского магического ритуала копирования образца предка, посредством чего достигалось сопричастие мифологической древности[228].

Объектами подражания правителя являлись как Небо, так и образцовые государи древности, причем тут не было противоречия, ибо эти государи, в свою очередь, подражали Небу. Развивавший ранее такие взгляды Дун Чжун-шу считал, что способность правителя подражать непосредственно Небу или только копировать древний образец зависит от природы его личности: «совершенномудрый» как творческий человек способен на первое, «достойный» как продолжатель — лишь на второе. Отголоски этой теории можно различить в высказывании «знатока писаний»[229].

Установка на древнее и неизменное не мешает конфуцианцам признавать определенные изменения в истории, разницу между «временами» или «поколениями», чередование эпох расцвета и упадка, а также необходимость для правителей реагировать на эти перемены. «Знаток писаний» разделяет теорию «трех видов наставлений», высказанную еще Дун Чжун-шу; по ней основатели «трех династий» использовали три разных принципа наставления народа в зависимости от обстоятельств времени, от того, какой недостаток развился в народе при прежней династии; эти сменяющие друг друга принципы — искренность, почтительность и утонченная форма — предстают как фазы трехчленного повторяющегося в истории цикла[230].

Взгляды конфуцианцев пронизаны мыслью о необходимости сообразоваться со временем, подсказанной, в частности, «И цзином [82]»[231]. Этические свойства человека и реализующие их виды поведения соотнесены в этих взглядах с отрезками времени «того же рода», что эти свойства. Так, «знаток писаний» разделял теорию Дун Чжун-шу о сообразовании правителя с четырьмя сезонами, из которых весна связана с человеколюбием, лето — с милостями, исходящими